Вопросов к реформе много. По какому принципу принимаются решения о слиянии определенных школ и что мешает учитывать особенности каждой школы при выборе «партнера»? Почему комиссию по оценке последствий решения о слиянии школ создали только в конце июня, когда многие слияния уже состоялись? Почему все 43 члена комиссии, созданной по приказу начальника департамента образования Москвы Исаака Калины, являются директорами бюджетных учреждений, которые назначаются Калиной и могут быть им уволены в любой момент без объяснения причин?
Серьезных оснований полагать, что целью реформы было намеренное уничтожение особенных учебных заведений, нет. Но поспешные, не прошедшие широкого общественного обсуждения решения, претворяемые в жизнь административными методами, приводят иногда к ошибкам и почти всегда — к недовольству, страху и неуверенности за будущее тех, кого касаются. Большие уравнительные проекты редко хороши для всех. Положительные примеры объединения есть, но специалисты опасаются за судьбу особых школ: коррекционных, домашних, школ для одаренных. Многие соглашаются на слияние, «чтобы не было хуже».
Родители-юристы начали готовить материал для судебных исков. Они ожидали найти богатый материал об опыте судебных тяжб тех школ, которые уже объединили против воли коллективов родителей и учителей, но — увы. «У нас не принято судиться, у нас принято договариваться, — объясняет учитель математики “Интеллектуала” Дмитрий Шноль. — Чтобы сказать “нет” громко и аргументированно, нужна внутренняя энергетика. У многих просто нет человеческих ресурсов собраться и бороться. Поэтому современный учитель — человек не протестующий».
Пожелаю им удачи, нам не удалось отстоять свою школу...
Источник
Journal information