"Вчерашний мир" Цвейга оказался вполне сегодняшним
«Постепенно в эти первые военные недели войны 1914 года стало невозможным разумно разговаривать с кем бы то ни было. Самые миролюбивые, самые добродушные, как одержимые, жаждали крови. Друзья, которых я знал, как убежденных индивидуалистов и даже идейных анархистов, буквально за ночь превратились в фанатичных патриотов, а из патриотов – в ненасытных аннексионистов. Каждый разговор заканчивался или глупой фразой, вроде «Кто не умеет ненавидеть, тот не умеет по-настоящему любить», или грубыми подозрениями. Давние приятели, с которыми я никогда не ссорился, довольно грубо заявляли, что я больше не австриец, мне следует перейти на сторону Франции или Бельгии. Да, они даже осторожно намекали, что подобный взгляд на войну как на преступление, собственно говоря, следовало бы довести до сведения властей, ибо «пораженцы» – красивое слово было изобретено как раз во Франции – самые тяжкие преступники против отечества.
Оставалось одно: замкнуться в себе и молчать, пока других лихорадит и в них бурлят страсти. Это было нелегко. Ибо даже в эмиграции – чего я отведал предостаточно – не так тяжело жить, как одному в своей стране.» – Стефан Цвейг
А кончилось всё совсем плохо:
"...в отчаянии от неминуемой, как им казалось, победы нацистов, 23 февраля 1942 года супруги Цвейг совершили самоубийство в гостиничном номере курортного поселка Петрополис близ Рио-де-Жанейро. Там, в солнечной Бразилии, им не угрожала опасность, тогда как сотни тысяч их соплеменников расстреливались гитлеровцами в лагерях и гетто Европы.
В прощальном письме писатель высказал мысль о гибели мира, говорящего на немецком языке, о самоуничтожении Европы.
Journal information