«Подождите, мы еще доживем до того времени, когда заседания Политбюро будут начинать с пения молитвы “Царю Небесный”», – однажды произнес в кругу своих сотрапезников митрополит Никодим Ротов, в 60-е и ранние 70-е – председатель Отдела внешних церковных сношений. Эту фразу можно отчасти считать пророческой
Сначала «православные сталинисты» казались мне вопиющим противоречием в терминах, чем-то вроде «вегетарианских мясников» или «монашествующих порноактеров»
Но надо признать, что их логика была на свой лад стройна. Российская история XX века понималась ими примерно так: большевики развалили великую империю, но их, в свою очередь, уничтожил Сталин и вернул стране имперский блеск, пусть и под иным знаменем. Кроме того, он восстановил церковные структуры и дал им «охранную грамоту».
При этом они не отрицали, что при Сталине в лагерях сгинуло множество людей, в том числе и православных священников, хотя обычно говорили, что цифры сильно завышены. Да и те жертвы списывались на тяжелые обстоятельства, суровую необходимость, перегибы на местах и т.д. Дрейф публичного разговора РПЦ в сторону православного сталинизма вполне ощутим в последние годы.
Если в 2009 году представители духовенства открыто и однозначно называл Сталина «чудовищем, духовным уродом», то в 2015-м тональность их рассуждений заметно изменилась.
Православные сталинисты не устают напоминать, что именно Сталин в 1943 году не просто прекратил гонения на церковь в СССР, но фактически возродил ее. Понятно, что он преследовал свои собственные цели: требовалось возбуждать в народе патриотические чувства, нужно было налаживать отношения с западными союзниками, да и немыслимо было бы советским солдатам закрывать в освобожденных селах и городах церкви, заново открытые при фашистах.
Все послевоенные годы те, кто управлял РПЦ, мечтали не столько о новой модели церковно-государственных отношений, сколько о государстве, которое наконец-то откажется от атеизма и примет православие.
Церковные структуры выстроены по тем образцам, которые восходят то ли к сталинским, то ли к феодальным временам. Это очень жесткая вертикаль власти, скрепленная безусловными сверхценностями. Неподчинение священника епископу обычно трактуется как измена данной единожды присяге. Стоит ли удивляться, что система, выстроенная на жестком авторитаризме с уклоном в тоталитаризм, склоняется к другой подобной системе вне зависимости от предпочтений отдельных личностей?
В связи с этим назначение на пост министра образования и, на минутку, науки Ольги Васильевой, яркой представительницы этого направления, представляется мне крайне мрачным симптомом. И это коснется всех нас... Хотелось бы, чтобы в это сложное время мы не забывали голоса тысяч безвинно замученных наших сограждан:
В связи с этим назначение на пост министра образования и, на минутку, науки Ольги Васильевой, яркой представительницы этого направления, представляется мне крайне мрачным симптомом. И это коснется всех нас... Хотелось бы, чтобы в это сложное время мы не забывали голоса тысяч безвинно замученных наших сограждан:
Мы — жертвы репрессий.
Вы, кажется, так
Теперь называете нас?
И, судя по прессе, —
Развеялся мрак
И пробил положенный час.
С пакетов молчанья
Осыпался клей
И хрустнул на ваших зубах!
Да только не стало,
Не стало светлей
В несчитаных наших гробах.
Козда спозаранку
Стучали к нам в дверь,
Вонзая в рассвет голоса,
Мы вместо прощанья
Шептали: «Не верь!»,
Целуя родные глаза.
И капли в следы
Нам вколачивал дождь,
И тлели распятия рам!..
И щурился в спины нам
Бдительный вождь
С портретов по красным углам.
Но в лагерных дебрях
И в камерной мгле
Мы гнали сомнений мираж.
И верили свято,
Что нет на земле
Судьи справедливей, чем наш...
Но не докричаться —
Кричи не кричи,
Не выжить —
Молчи не молчи!..
И, бросив щиты, обнажили мечи
Улыбчивые палачи.
Лучиною тлела
Надежда в груди
И вновь успевала сгореть.
И черной звездою плыла впереди
Свобода — по имени Смерть...
И ветер летит в паруса...
У вас на земле —
Новостроек леса,
На травах зеленых— роса...
У ваших вождей
Молодые глаза
И ветер летит в паруса...
Journal information