Попробуем спокойно поговорить об этом ужасном недуге современного мира — о так называемом «клиповом мышлении», которое, инфекцией захватывает умы человечества через экраны планшетов.
И как его только не называют — и клиповым мышлением, и сетевым мышлением, и интернет-сознанием, и дефокусированностью.
В выражениях «сетевое мышление» и «интернет-сознание» префикс «интернет» и определение «сетевое» явно излишни. Клиповый, рассредоточенный, мультирежимный подход к потреблению информации появился задолго до изобретения ЭНИАКа.
Долгое время накопленные знания излагались в книгах, которые были доступны людям, располагающими значительным достатком и значительным же количеством досуга для вдумчивого изучения текстов; станок Гутенберга встал в одну линейку основополагающих изменений в обществе, синхронизируясь с индустриальной эпохой и массовым производством, создав феномен газеты как средства массовой информации. И вот уж газетный формат представители интеллектуальной элиты любили обвинять в поверхностном и предвзятом взгляде, в продажности и сенсационности, в заигрывании с публикой и бездумной развлекательности.
Газета — естественный враг книги, как шлюха — естественный враг порядочной женщины, писали в 19 веке.
Газета как формат была мобильна — её можно взять с собой в дорогу; доступна по цене; проста в производстве и отвечала требованиям времени. Неудивительно стремление издателей, писателей, книготорговцев защитить свою епархию, не уступать моде и колесу времени; не обязательно это стремление продиктовано желанием не потерять выгоду. Это всё тот же страх перед переменами, который мы наблюдаем в полный рост последние лет двадцать.
Порой выражение опасений доходит до абсурдных бездоказательных утверждений. Вот в своей статье «Сетевое мышление — деградация или прогресс?» Егорова Анна пишет:
Сетевой индивид не надежен в своих пристрастиях. Он предан своей сети до тех пор, пока та удовлетворяет его потребности. Сетевое мышление лишено культурологических, религиозных, этнических особенностей, в отличие от глубоко архетипичного иерархического мышления с его историческими аллюзиями, национальными, конфессиональными особенностями.
В сетевом мышлении работает лишь бинарная логика: включенность в сеть или невключенность. Сетевое сознание безответственно, потому как сеть сама по себе неформальна и непублична. Сетевой человек перестает осознавать последствия своих поступков в реальном мире, так как в социальной сети можно скорректировать любое действие. В результате человек не в состоянии правильно интерпретировать внешний мир.
Вот так, дорогой читатель, вошёл в интернет — прощай, сознание.
В английском языке есть такой неологизм — juvenoia («ювенойя»), нечто среднее между паранойей и юностью, специфическое переживание за подрастающее поколение, характеризующееся одновременно волнением за его будущее и осуждением за его образ жизни. Точно неизвестно, откуда термин взялся, но его активно эксплуатировал в своём исследовании «Интернет, безопасность молодёжи и проблема страха перед новыми поколениями» Дэвид Финкельхор.
Ювенойя — и есть та самая фобия изменений, продиктованная вопросом: «Кто знает, куда нас приведут эти перемены? Мы выросли так, и ничего. А в интернете секс, насилие, агрессия и куча опасностей». Не сказать, что эта фобия совсем не оправданна, но вот результаты Финкельхора говорят, что зря мы так переживаем.
Статистические данные американского Центра исследования преступлений против детей с 1995 по 2010 годы показывают, что с распространением интернета уровень детской преступности, показатель подростковых суицидов, количество подростковых беременностей в США… Значительно снизились (значительно — это от 33 до 61% в зависимости от показателя). А вот общая успеваемость выросла.
Из-за чего всё же стоит переживать?
Американский журналист Николас Карр в далёком 2008 написал статью «Мы все тупеем от Google?», в которой выразил серьёзную обеспокоенность самим собой, когда не смог прочитать книгу. Опросив друзей и знакомых, он понял, что в своей проблеме он не одинок. По наблюдениям Карра, чем больше человек пользуется интернетом (а современные журналисты в нём практически живут), тем больше усилий ему приходится затрачивать на чтение длинных текстов, требующих размышлений.
…сегодня мы читаем даже больше, чем в 70-х или 80-х годах, когда основным медиа было телевидение. Но это совсем другое чтение, за которым лежит совсем другой способ мышления, а, возможно, даже другое самовосприятие.
Занявшись этой проблемой, Карр обращался к исследованиям поведения пользователей в сети. Так, исследование Университетского колледжа Лондона доказало, что интернет-пользователь вовсе не читает, а пролистывает, сканирует страницы. Навык сосредоточенного погружения в текст теряется, замещаясь способностью быстро переключаться.
Майкл Харрис, американский редактор, написал книгу о том, как он разучился читать книги — «Со всеми и ни с кем», мы публиковали несколько отрывков из неё. Харрис тоже продолжает общую тревожную линию, на основании утверждений профессор Калифорнийского университета Гэри Смолла говоря о том, что мозг современного человека благодаря свойству нейропластичности обретает избыточную способность к усвоению цифровой, виртуальной реальности, по сравнению с которой материальная реальность явно проигрывает. Впрочем, всё это уже было сказано и при изобретении книгопечатания.
В XV веке один венецианец со звучным именем Иеронимо Скварчафико, глядя на «современных детей», жаловался, что появление книгопечатания приведёт к интеллектуальной лености. Люди станут менее прилежными, когда подлежащий усвоению материал будет дешевым и доступным, как уличная девка. В головах возникнет невероятная каша.
Однако, современные исследователи информационной эпохи, рассказывают, какой чудесный мир нам открыли онлайн-видео.
Фрумкин Константин Григорьевич, кандидат культурологии, координатор Ассоциации футурологов, редактор журнала «Финанс» в своей блестящей статье «Глобальные изменения в мышлении и судьба текстовой культуры» называет пять факторов, повлиявших на формирование нового, рассредоточенного, дефрагментированного типа мышления:
ускорение темпа жизни и постоянное увеличение информационного потока;
увеличение требований к скорости поступления информации и её актуальности;
увеличение разнообразия поступающей информации;
увеличение количества занятий, которыми человек занимается одновременно;
рост демократии на разных уровнях социальной системы; проповедь превращается в дискуссию, риторика — в диалектику.
Мы просто не можем позволить себе надолго задерживать на чём-то внимание; это чревато выпадением из контекста, потерей собственной идентичности в социуме из-за невписанности в глобальный или локальный круговорот событий.
Так, значит, опасность вовсе не в интернете, не в играх, не в цифровых технологиях, а в нас самих. Бесконечный цикл взаимного влияния общественных требований и особенностей мышления индивидуума порождает необходимость постоянных поисков баланса между взаимоисключающими и одновременно взаимодополняющими качествами этого самого мышления — сосредоточенностью и переключаемостью.
В последнее десятилетие наблюдается уникальная ситуация: растёт поколение, которое не застало эту планету без интернета, мобильных устройств и состояния «всегда на связи». А воспитывается это поколение теми, кто рос без постоянного доступа к сети, без Википедии в качестве киберпротеза для памяти и без развлечений, льющихся из каждого утюга.
Педагогика, которая льет слезы над этим новым человеческим типом — наследница средневековой педагогики, базировавшейся на заучивании текстов. Нет сомнений, что как бы этого ни хотели люди предыдущих поколений, такая педагогика в новую эпоху выжить не может.
—
Педагоги и родители, в силу профессии и воспитания обладающие именно системным мышлением, развитыми навыками работы с линейным текстом, накопленной базой знаний, стремятся обеспечить своих подопечных овладением именно этих, безусловно ценных навыков, но с огорчением констатируют тщетность этих попыток. «Не читает», «не запоминает», «не пересказывает», «в одно ухо влетело, в другое вылетело». Нам это не нравится, кажется неполноценностью, нездоровьем, аномалией. В запущенных случаях так оно и есть. Но вектор глобального развития таков, что умение быстро сориентироваться в массе разносторонних и зачастую противоречивых сведений, используя максимум дополнительных источников, гораздо важнее, чем способность вдумчиво проанализировать один (всего один!) первоисточник за это же количество времени. Найти решение, чтобы работало, чтобы ничего не остановилось, да поскорее, завтра уже будет поздно — вот девиз современного времени. Не до сантиментов.
Нет смысла ужасаться, с ностальгией вспоминать старые добрые времена и воздевать руки к небу. Саморегуляция возьмёт своё. Пускать на самотёк мы тоже не имеем права: в конце концов, баланс между качествами мышления — клиповостью и сосредоточенностью — необходимо постоянно корректировать, вопрос лишь в пропорциях. Наше дело — предложить альтернативу, но не настаивать. Именно поэтому учебный процесс должен воплощать не идеальные представления предыдущих поколений об окружающем мире, а симулировать реальность настоящего времени.
Journal information