Кажется, что сначала появилась женщина-врач, а уж потом – врач-мужчина. Мягкосердечность, сострадание, сочувствие, заботливость, внимательность. Все эти качества, столь необходимые хорошему доктору, скорее обнаружишь в женщине. Тем не менее все было наоборот.
Надежда Прокофьевна Суслова, младшая сестра легендарной Аполлинарии Сусловой, подруги жизни Федора Михайловича Достоевского, родилась в 1843 году в селе Панино Нижегородской губернии. Отец – бывший шереметевский крепостной, разбогатевший на ситцебумажном производстве и выправивший у своих хозяев вольную, — придерживался прогрессивных взглядов и сначала дал Наде хорошее домашнее образование, а затем определил ее в московский пансион.
С пансионом, правда, прогадали. Суслова впоследствии писала: «Плохая нам с сестрой досталась школа, где мало развивался ум, совершенно не затрагивалось сердце, а только обременялась память и царила мертвящая дисциплина».
Разумеется, не обошлось без увлечения нигилистами. Надежда даже состояла в небезызвестной революционной организации «Земля и воля», за что была взята «под негласный бдительный надзор полиции».
Однако же борец за счастье всех людей из Надежды Прокофьевны не получился. Она мечтала стать врачом. Началось все, как ни странно, с увлечения латынью. В детстве товарищ ее брата Василия рассказал Надежде, что есть такой мертвый язык, на котором никто не разговаривает, зато выписывают рецепты на лекарства. Он же обучил ее азам латыни и немного подготовил по естественным наукам.
В то время женщине в России стать доктором было невозможно. Однако же мятежный дух не позволил Надежде покориться судьбе в лице российского законодательства. Да, женщинам запрещалось посещать лекции в университетах. Однако два известных эскулапа, Сеченов и Боткин, на свой страх и риск позволили троим девицам присутствовать в аудитории. Среди них была и девица Суслова.
Это произошло в 1862 году. Тогда же Надежда Прокофьевна публикует в «Медицинском вестнике» свою первую научную статью – «Изменение кожных ощущений под влиянием электрического раздражения». Заметим: не вообще какую-то статью общей тематики, а вполне узкопрофильную, требовавшую нешуточной подготовки. В основу этого труда легло открытие: девушка много часов подряд прикладывала к своей руке электрические провода и в какой-то момент заметила, что в некоторых местах чувствительность снижается.
Казалось бы лед тронулся, но в 1863 году правительство принимает специальный Устав для университетов, содержавший категорический запрет на женское образование.
“Лицам женского пола посещать университетские лекции не дозволяется”.
Герцен неистовствовал: «Правительство хочет убить и просвещение, и молодежь… Русская женщина должна оставаться судомойкой или барыней."
Одна из упомянутых трех слушательниц направила прошение царю. Царь отказал. Другой – Варваре Александровне Кашеваровой – было после долгих препирательств все-таки позволено окончить Медико-хирургическую академию. Она получила диплом на год позже Сусловой.
А Надежда Прокофьевна едет в Швейцарию. В который раз благодарила своего любимого отца – в то время незамужним барышням для поездки за границу требовалось разрешение родителей, и это разрешение было получено. Там она режет лягушек и постигает всевозможные врачебные премудрости у своего старого знакомого – Ивана Михайловича Сеченова. Ей несказанно повезло: в то время Сеченов работал в Западной Европе.
Из Швейцарского дневника Сусловой: «…Началось с того, что мне здесь категорически отказали… с такими словами: ″Женщина-студентка – явление ещё небывалое…″ Господа профессора медицинского факультета создали специальную комиссию, чтобы решить вопрос обо мне. Профессор Бромер не без ехидства сообщил мне её решение: ″Принять мадемуазель Суслову в число студентов потому только, что эта первая попытка женщины будет последней, явится исключением″. Ох, как они ошибаются… За мною придут тысячи!»
Весной 1868 года Суслова возвращается в Россию. С собой она везет диплом доктора медицины, хирургии и акушерства, полученный в 1867 году, а также окулиста Фридриха Гульдрейха Эрисмана. Последнего – в качестве мужа. На своей новой родине Фридриху Гульдрейху предстоит стать Федором Федоровичем, принять православие, изобрести школьную парту и войти в историю в качестве основоположника российской гигиенистики.
Никаких особенных амбиций у Надежды Прокофьевны не было. Она хотела только одного-помогать людям. А в провинции в ее помощи нуждались больше чем в столичных городах
Правда, для получения медицинской практики Сусловой потребовалось подтвердить свою врачебную квалификацию уже на родине. К счастью, с этим проблем не возникло: посещать лекции не было необходимости. Надежда Прокофьевна вторично защитила диссертацию, уже в Санкт-Петербурге, и наконец-то стала первой русской женщиной-врачом.
В качестве специализации Надежда выбрала гинекологию, и практика ее была громадная, а слава о ней достигала столицы. Эрисман восклицал: «Хотелось бы мне знать, обладает ли какой-либо врач в Петербурге симпатией, даже любовью своих пациентов в большей мере, чем ты; хотелось бы знать, есть ли такой врач, которым пациенты довольны больше, чем тобой».
А в 1892 году Надежда Прокофьевна – уже не Суслова, а Голубева – вместе с новым супругом переехала из Нижнего Новгорода в Алушту.
Надежда могла бы стать своего рода знаменем эмансипации, как стала им несколько позже Софья Ковалевская, но не захотела.
Ни одного дня своей жизни Н.П. Суслова не прожила без дела.
Еще проживая в столице, она организовала женские фельдшерские курсы. 25 ее слушательниц участвовали в русско-турецкой войне 1887 года и поразили военных врачей редкой своей компетентностью.
Однако же основная благотворительная деятельность пришлась на Алушту. Ее пациентами в основном были местные небогатые жители. Мало того, что она не брала с них денег, так еще и за лекарства по ее рецептам с них не брали ни копейки. Просто раз в месяц хозяин аптеки отправлял Сусловой счет.
Надежда Прокофьевна пожертвовала приличную сумму на сооружение алуштинской гимназии, устроила сельскую школу, выплачивала небольшую пенсию пострадавшим от русско-японских баталий. В городе Нальчике открыла санаторий – пусть небольшой, но для бедных, опять же, бесплатный.
Суслова дожила до 74 лет и спустя полгода после революции скончалась. Вероятно, она была счастлива. У нее была мечта, на пути к достижению этой мечты были серьезные преграды, ей удалось их преодолеть и избежать соблазна разменять свою мечту на суетность столичного общества.
В Алуште, где она провела последние годы жизни, установили памятник. Монумент украшает аллею на территории городской больницы.
Journal information